09.02.2015 в 20:00
Пишет Flash:Розыгрыш новой книги по "Доктору Кто"
За окном настоящая февральская вьюга, а значит, пора разыграть самую снежную и звездную книгу по миру сериала "Доктор Кто"! Чтобы получить один из трех экземпляров романа Дэна Абнетта "Безмолвных звезд движение" в моем переводе, нужно:
1) сделать репост этой записи, ничего не вырезая и не убирая под кат (запись должна быть мне видна);
2) оставить в комментариях ссылку на свой репост;
3) получить от меня порядковый номер.
Через неделю, 16 февраля, генератор случайных чисел выберет трех счастливчиков, к которым отправятся книги.
Пересылка в любую точку мира - за мой счет. Джеронимо-о!
Аннотация: "На планете морфов наступает сезон зимнего пира - но ни у кого нет желания его праздновать. Многие тысячи лет морфы безропотно трудятся для того, чтобы превратить свою планету в подобие Старой Земли. Но с каждым годом это становится сложнее. Безжалостный холод уничтожает все, и, кажется, стуже не будет конца.
Доктор, Эми и Рори прибывают в город морфов не в самый удачный момент. Ведь они не ожидали, что Рождество для них обернется встречей со старым врагом Доктора - беспощадными Ледяными воинами..."
Веста проснулась рано утром – еще до первых звуков Пастырского колокола, который возвещал начало трудового дня. Из-за горизонта не пробивалось ни одного солнечного луча. Девушка торопливо оделась в темноте: ворох шерстяных юбок, одна поверх другой, теплая шапка и две шали. И, конечно, перчатки – их сшила для нее Белла. Господи, как же холодно... Веста не видела, но чувствовала, как стремительно краснеют нос и щеки. Глаза заслезились, и изо рта вырвалось облачко пара.
Холод был нестерпимым. Он таил в себе угрозу, а не обещание – что бы там ни говорили Билл Рокот и остальные. Зиме давно следовало уйти, но она становилась лишь злее. Веста жила на свете восемнадцать лет, но только в последние три года узнала, что зима может быть белой – и с каждым разом все белей.
Когда девушка сняла с крючка пальто, руки в перчатках онемели окончательно. За дверью клубились серые сумерки, слегка подсвеченные серебристым снегом. Веста отыскала ботинки и маленький горшок с домашними цветами, приготовленными с вечера. Затем ее пальцы ощупали крепкую двухметровую жердь, увенчанную садовым ножом. Летом она служила для подрезки ветвей, но теперь приобрела новое назначение: как говорила Белла, лучше узнать, глубок ли снег, прежде чем поставить в него ногу. Снег иллюзорно искажал ландшафт, маскируя ямы и пригорки. Казалось, он только и ждет, когда ты провалишься в какую-нибудь дыру, вывихнешь лодыжку и замерзнешь насмерть, дожидаясь подмоги.
Конечно, им говорили не выходить из дома в одиночку – особенно до рассвета и после заката, но это была обычная стариковская тревога. В деревне любили рассказывать про существ, которые скрываются в чаще, но такие побасенки предназначались для неразумных детей. У Весты были дела поважнее. Пусть старые псы пасут своих овец.
Взгляд девушки остановился на имени над ее крючком: «Харвеста Флоринс». Рядом – имя Беллы. За ним – пустой крючок. Белла не любила сантиментов: она была старше, а следовательно, умнее. А вот Весте Флоринс следовало поторопиться, если она не хотела опоздать на встречу.
Шонс Плуграйт сделал им металлические набойки на ботинки. Билл Рокот, Избранный, разрешил Шонсу пустить на обувь остатки корабельной обшивки – хотя, по правде сказать, осталось от нее не очень много. Каждый вечер, засыпая, Веста надеялась, что утром ей не придется засовывать ноги в эти колодки.
Но увы.
Ночью опять выпал снег, укрыв собой уже подмерзший наст и сделав очертания двора обманчиво-закругленными. Небо над ним переливалось всеми оттенками синего – такого же синего, как глаза Беллы. За горизонтом медленно разгорался рассвет, и Весте казалось, что она может пересчитать все звезды до единой. Крыши и трубы Белуги, запорошенные снегом, ярко выделялись на фоне кобальтового неба. За ними чернели голые деревья и постепенно восходящие горы Формеров. Облака дыма, струящиеся из труб на их вершинах, призрачно светились в темноте. Формеры располагались гораздо выше, чем дома морфов, а потому солнечные лучи каждое утро озаряли их первыми.
Веста включила солампу и, подвесив ее на жердь, осторожно двинулась по двору. Металлические набойки с хрустом ломали непрочный наст. Одной рукой девушка всаживала жердь в снег, а другой пыталась удержать ворох длинных юбок. В отдалении залаяла собака. Из коровника за домом Флоринсов донеслось заунывное мычание.
Веста свернула на Северную тропу, которая огибала колодец, а затем карабкалась в Леса, скрытые в тени Формера №2.
Дорога давалась с трудом. Небольшое удовольствие – семенить по земле, которая вот-вот грозится поглотить тебя с головой. Ноги уже ныли от напряжения. Веста на минуту остановилась и бросила взгляд на речки, которые еще осенью вращали колеса мельниц. Теперь они сверкали, будто застывшее стекло, – полосы совершенной неподвижности на границе между ночью и утром.
Входя в Леса, Веста уже понимала, что не успеет вернуться до того, как Пастырский колокол призовет жителей ее рассадника к ежедневному труду. Ничего, она сможет доделать работу после вечернего отбоя. Веста знала, что односельчане отнесутся к ее слабости с пониманием: обычно ей прощали час-другой в год.
Леса были укутаны тишиной. Деревья толпились вокруг, словно молчаливые стражи в белых шапках. Осень украла у них листья, но зима возместила пропажу теплыми снежными накидками. Солампа Весты начала мигать – заряд был на исходе. Впрочем, это уже не имело значения: воздух светлел на глазах. Голубое небо и белый снег постепенно окрашивались бликами восходящего солнца.
Внезапно Весте показалось, что за ней кто-то идет. Но вокруг царило совершенное безмолвие, и девушка списала все на игру воображения.
Кладбище располагалось в самом сердце Лесов – заповедный кусочек земли, средоточие тишины и покоя. Терпение почиталось среди морфов величайшей добродетелью, и здесь лежали наиболее терпеливые. Каждую могилу отмечал простой камень с надписью такой же четкой и безыскусной, как в прихожей Флоринсов.
Вот где спали бывшие хозяева опустевших крючков. Многие годы их хоронили здесь по соседству с другими семьями морфов. Мать Весты умерла так давно, что девушка ее почти не помнила. Тем не менее, проходя мимо камня с ее именем, Веста коснулась его со словами приветствия.
Сегодня она пришла к отцу, Тайлеру Флоринсу, которого унесла четыре года назад лихорадка. Он видел, как становятся холоднее зимы, и нередко ворчал из-за этого домашним, – хотя не дожил до настоящего льда и снега. Веста задумалась, чувствует ли он их теперь, туго спеленатый промерзшей землей. Отец всегда находил повод для беспокойства – и, разумеется, самую сильную тревогу вызывало у него будущее дочерей.
Веста нагнулась к могиле и отряхнула снег, почти скрывший его имя. Затем достала принесенные с собой цветы и поставила их в банку под камнем. Сегодня у отца была четвертая годовщина, и Веста тихонько рассказала ему, как скучает, не забыв добавить пару слов про сестру и новости рассадника.
Издалека донесся звон Пастырского колокола. Девушка поспешно склонила голову и попросила Пастыря присматривать за отцом, где бы он сейчас ни был. Затем Веста поднялась на ноги и, отряхнув юбку от снега, заторопилась обратно к дому.
Небосвод все еще был усыпан звездами. Внезапно одна звезда, мерцавшая над черными силуэтами деревьев на востоке, словно сместилась. Веста замерла и прищурилась. В рассаднике давно ходили слухи о бродячих звездах. Даже Белла признала, что однажды видела такую. Старики говорили, что это дурной знак, предвещающий наступление лютых холодов, но Веста находила в нем своеобразную загадку. Звездам полагается висеть на месте, а не летать по небу, как им вздумается.
Звезда медленно и бесшумно описала дугу и скрылась за деревьями. Веста бросилась за ней, надеясь взглянуть на чудо еще разок.
Тогда-то она и заметила следы.
Девушка почти перешагнула их. Отпечатки были так глубоко вдавлены в снег, что из-за теней казались черными, точно деготь. Цепочка следов тянулась с севера, пересекала Леса в самой их сердцевине и уходила дальше к Формеру №3.
Это были самые большие следы, которые Веста видела в своей жизни – даже больше, чем у Джека Перекопа, который лепил металлические набойки куда придется. Но девушку поразил не только их размер – длина шага тоже была огромной.
Веста остановилась и лихорадочно принялась искать объяснение увиденному. Может быть, следы подтаяли и расплылись?
Но на улице было морозно. Снег выпал всего несколько часов назад, и солнечные лучи не успели бы его растопить. К тому же Веста могла поклясться, что за ней из Белуги никто не шел – по крайней мере, не в северном направлении. Но следы были свежими: Веста легко могла указать, где пятка, а где носок.
Получалось, что незадолго до нее здесь прошел настоящий великан. Если бы Веста не задержалась у отцовской могилы для молитвы, то наверняка бы его повстречала. Их пути в точности пересеклись.
Весту охватил страх. Руки в перчатках принялись дрожать, и отнюдь не от холода. Белуга внезапно стала немыслимо далекой: слишком далекой, чтобы добежать до дома по открытой местности или хотя бы позвать на помощь. Веста даже не могла набраться храбрости, чтобы просто переступить эти чудовищные следы. Ей казалось, что великан непременно это почувствует и вернется, чтобы познакомиться с нахалкой поближе.
Веста повернулась и бросилась обратно, в тень кладбища. Солнце еще не взошло, и в предрассветных сумерках отцовская могила выглядела самым надежным местом.
Увы, стоило девушке вбежать под сень деревьев, как из сплетения ветвей показалось живое существо – захлебывающееся рычанием, словно разъяренный пес, и ни на миг не сводящее с нее налитых кровью глаз.
Существо, созданное для убийства.
– Ух ты, – сказала Эми, не сумев сдержать легкого удивления. – Отличная посадка.
– Рад, что ты оценила, – просиял Доктор и принялся опускать рычаги с торжеством органиста, который только что отыграл лучший концерт в своей карьере.
– Тогда почему ТАРДИС стоит криво? – озадачился Рори.
– Криво? – невозмутимо переспросил Доктор, протирая консоль носовым платком.
– Ну, набекрень, – пояснил Рори. – Под углом.
– Ничего подобного, – возразил Доктор.
– Ну-ка, выпрямитесь, – скомандовала Эми.
Мужчины подчинились. Затем Рори бросил многозначительный взгляд на заднюю лестницу, которая почему-то стала горизонтальной.
– О, – сказал Доктор.
– Да, слегка кривенько, – признал он после секундного раздумья.
– Что ж, возможно, это и не лучшее приземление в истории ТАРДИС, – заключил он еще через мгновение.
– Кривенько? – скептически уточнила Эми.
– Ну хорошо, кривовато, – откликнулся Доктор, цепляясь за боковые перила и подтягиваясь на них к выходу. – Но не более того.
– Решили поупражняться в словообразовании? – поинтересовался Рори.
– А я думала, что у ТАРДИС хороший стабилизатор, – заметила Эми, карабкаясь по острым граням лестницы в гардеробную.
– Ладно, неважно, – примирительно сказал Рори ей вслед. – Я и не думал жаловаться. Ну, когда сказал, что ТАРДИС стоит криво.
– Кривовато, – хором поправили его Эми и Доктор с двух сторон.
– Все равно, – сказал Рори. – Я не собирался жаловаться. И сейчас не жалуюсь. Приземляйтесь набекрень, сколько душе угодно. Я просто хочу удостовериться, что мы прикривились там, где надо. Вот и все. Если ТАРДИС кривовато стоит там, где надо, то все отлично. Никаких проблем.
Доктор замер перед дверью, кое-как развернулся и, цепляясь за перила одной рукой, торжественно возложил вторую на плечо Рори.
– Рори Уильямс Понд!
– Вообще-то, я не...
– Рори Уильямс Понд, разве я не обещал вернуть тебя домой к Рождеству?
– Гм... Да.
– Вернуть тебя домой на Землю к Рождеству?
– Да. Если быть точным, в Лидворт, рядом с Глосте...
– Слишком много подробностей! – запричитал Доктор. – Как же вы любите эти мелочи. Вернуть вас домой к Рождеству – таков был уговор?
Рори молча кивнул.
– Оставляет большой простор для толкований, не правда ли? – сказала Эми, выбираясь обратно в комнату управления. Теперь на ней были сапоги и теплое шерстяное пальто. – Я имею в виду, ты не спросил у нас точный адрес. И к какому именно Рождеству ты нас вернешь, мы тоже не оговорили.
– Господи, только не это, – застонал Рори.
– Я обещал вернуть вас домой к Рождеству, – повторил Доктор. – И верну. Хотя, может быть, слегка кривовато.
Внезапно его взгляд упал на наряд Эми.
– Пальто?
Девушка уже застегивала пуговицы.
– Ау? Рождество? Лидворт? Я что-то упустила?
– Гм, точно, – Доктор задумчиво подергал бабочку, как будто она имела прямое подключение к термостату. – У меня где-то было пальто. Очень теплое пальто на меху... Интересно, куда оно подевалось.
Эми с подозрением взглянула на Рори.
– А ты так и пойдешь в свитере?
– Именно, – кивнул он, демонстративно складывая руки на груди.
– Не боишься разочароваться?
– Сложно разочароваться, если не очаровывался.
Доктор распахнул двери, и в ТАРДИС ворвалась струя холодного воздуха, окрашенная серебристой пыльцой – словно кто-то стряхнул иней с огромной морозилки.
– Ух ты, – сказала Эми.
– Ну, что я говорил? – торжествующе улыбнулся Доктор и сделал глубокий вдох. – Я уже слышу перезвон рождественских колоколов!
Выйдя из ТАРДИС, они сразу же провалились в снег – искристый, девственно-белый покров в полметра толщиной. Небо отливало совершенной лазурью, а солнце светило не по-зимнему жарко. Вокруг расстилался неподвижный лес, и каждое дерево казалось сахарной статуэткой.
– Как красиво, – выдохнула Эми, не сумев сдержать улыбки.
– Празднично, не так ли? – кивнул Доктор.
– Для начала – праздновато.
– Тут здорово, – сказал Рори. – Сомневаюсь, что это Лидворт, но тут здорово.
– Разумеется, это Лидворт! – возразила Эми. – На окраине Лидворта был точно такой лес. Ну, или роща. Маленькая.
– Да ну? – усомнился Рори. – Прислушайся.
– К чему?
– Просто прислушайся.
Все замолчали.
– Ничего не слышу, – наконец сказала Эми.
Рори многозначительно поднял бровь.
– Это еще ничего не доказывает!
– Никаких машин? Ни одной птицы?
– Еще слишком рано. Сегодня же Рождество.
– Не так уж рано. Взгляни на солнце.
– Может, дороги завалило снегом.
– У нас никогда не выпадает столько снега.
– Значит, это Лидворт додорожных времен.
– То есть все-таки не наш Лидворт, – вспыхнул Рори.
Эми решительно зашагала к Доктору, оставляя после себя глубокие воронки в снегу.
– Скажи ему, что мы в Лидворте!
Но Доктор был слишком занят изучением ТАРДИС. Судя по траектории, будка долго скользила по льду и наконец затормозила об особенно несговорчивый сугроб, при этом слегка откинувшись назад.
– Это объясняет кривоватость, – постановил Доктор, оббежав корабль по кругу. – Плоскость оказалась недостаточно плоской! Впрочем, не берите в голову. С такого ракурса это выглядит почти щегольски. Я бы даже сказал, кривовантно.
– Скажи ему, что мы приземлились, где надо, – с нажимом повторила Эми.
Доктор наконец оторвался от разглядывания и ощупывания будки.
– Разумеется, мы приземлились, где надо! Мы в самом сердце Рождества! Рождество вокруг нас, оно разлито в каждом кубическом миллиметре воздуха! Я уже чую запах рождественского пудинга, пирогов и цукатов. Рождественские индейки возносят последние молитвы, готовясь окончить свой путь в желудках счастливых лидвортцев. Разве вы не слышите веселые песни и звон елочных игрушек? Лично я…
– Это Рождество 2011 года в поселке Лидворт на планете Земля? – перебил его Рори.
Доктор приложил палец к губам и бросил вокруг заговорщицкий взгляд.
– Давайте это выясним, – наконец сказал он, вытаскивая ногу из сугроба. – Если мы не в Лидворте – заметьте, это лишь предположение, – значит, ТАРДИС отправила нас в самое рождественское из всех рождественских мест во вселенной, а одно это обстоятельство делает любую критику совершенно неуместной!
– Вечно он так, – пожаловался Рори, когда им с Эми пришлось перейти на рысь, чтобы поспеть за Доктором.
– А ты будто еще не привык, – ответила девушка.
Троица принялась карабкаться на пригорок, за которым виднелся просвет в деревьях. Солнце придало нестерпимый блеск снежному покрову, и путникам приходилось щуриться, чтобы разглядеть дорогу. Каждый шаг давался все труднее. Эми поскользнулась и чуть не села в сугроб. Рори так развеселился от этой картины, что сел в сугроб на самом деле – впрочем, это мало его огорчило. Отсмеявшись, Эми протянула руку и вытащила мужа из снега. К этому времени Доктор уже взобрался на пригорок, хаотично размахивая руками для равновесия и при этом умудряясь распевать «Бубенцы, бубенцы радостно галдят».
– Ну же! – подбодрил он спутников. – В припеве нужен хор!
– Мы даже встать не можем! – крикнула в ответ Эми. – Давай ты пока попоешь за троих?
– Не нарушайте мой замысел! – завопил Доктор, подпрыгивая от нетерпения. – Где вы там застряли?
Наконец подъем остался позади, и перед ними открылся удивительный вид: густо заснеженные рощи, поля, холмы и далекие горы лежали под безоблачным небом, словно картинка со святочной открытки.
– Дух захватывает, – наконец сказала Эми.
– Пожалуй, – согласился Рори. – Хотя это и не Лидворт.
– Видимо, нет, – признал Доктор.
– Разве что Лидворт девятого века? – предположил Рори.
– Это с горами-то? – усомнилась Эми.
– То есть вы согласны, что это место даже не лидвортоподобно?
– Но выглядит миленько, – сказал Доктор.
Этот аргумент возражений не вызвал, так что следующую пару минут путники просто любовались пейзажем.
– А это что? Деревня? – вдруг спросила Эми.
– Чем-то мне не нравятся эти горы... – пробормотал Рори.
– Деревня? – не понял Доктор.
– Прямо за деревьями, – и Эми ткнула пальцем в ближайшую рощу. – Видите? Где-то в миле отсюда.
– Похоже на правду, – кивнул Доктор.
– Горы, – сказал Рори, заслоняя глаза от слепящего солнца. – Очень подозрительные.
– Еще бы, – сказал Доктор. – На мой вкус, это вообще не горы. Ну, все вперед!
И он заскользил вниз по холму.
– Ты куда? – окликнула его Эми.
– И что значит «это не горы»? – крикнул Рори.
– Пора навестить эту милую деревушку! – объявил Доктор. – Раз уж мы здесь оказались. Нас ждет истинно рождественский прием! Кто хочет индейки?
Рори и Эми обменялись встревоженными взглядами.
– Что ты имел в виду? – повторил Рори. – Эти горы только гороподобные?
– Ну же! – завопил Доктор, с размаху вбегая на поле. – Вы только принюхайтесь! Боже мой, какой воздух! Надо оставить место для пудинга.
Эми покачала головой и начала осторожно спускаться. Рори секунду помедлил и плотнее обхватил себя руками.
– Знаешь что? Здесь и вправду холодно.
– Да ладно тебе!
– Вам-то хорошо говорить, мисс Шерстяное Пальто, – пробурчал Рори. – Слушай, тут очень красиво, но как-то... мертво. Даже птиц нет. И этот проклятый мороз...
Доктор развернулся на каблуках и театрально вскинул руки.
– Чертовски верное наблюдение! Морозный солнечный денек – именно то, чего ждут люди от самого рождественского Рождества. Не понимаю суть претензии.
– Можно я хоть за курткой схожу? – попросил Рори. – Здесь правда холодно. И даже если это самое рождественское Рождество из всех рождеств в моей жизни, я бы предпочел встретить его без обморожения.
– Слушай, он уже посинел, – забеспокоилась Эми.
– Всего две минуты, – сказал Рори. – Обещаю.
Доктор улыбнулся.
– Разумеется. Мы будем ждать прямо здесь. Благо пейзаж, как вы любезно признали, выше всяческих похвал.
И рука Доктора стремительно нырнула в карман пиджака. В следующую секунду ключ серебристо вспыхнул на солнце и приземлился точно в ладони Рори.
– Две минуты, – повторил тот и скрылся за пригорком.
Эми и Доктор вернулись к созерцанию вида. Солнце светило жарче с каждой секундой, и Эми пришлось приложить рукавицу козырьком ко лбу.
– Что ты там говорил про горы?
– Просто думал вслух.
Последовала длинная пауза.
– С ним точно все будет в порядке?
– Он же пошел за курткой.
– Надо было пойти с ним.
– Думаю, с курткой он справится.
Эми искоса взглянула на Доктора.
– Нам нельзя разделяться. Не сейчас. Мы только что прибыли в незнакомое место и сразу разделились. Нас хотя бы двое, а он там один. Что, если он попадет в переплет и не сможет позвать на помощь? Что тогда?
Доктор внимательно изучил выражение спутницы.
– Ты имеешь в виду, – осторожно начал он, – что пока мы пели и бегали кругами, это могло привлечь чье-то нежелательное внимание?
– Именно.
– Отлично, давай составим Рори компанию, – поспешно согласился Доктор.
Спутники развернулись к пригорку – и остановились как вкопанные.
Потому что с вершины на них смотрели шестеро мужчин в тяжелой темной одежде. На всех были капюшоны, варежки и окованные металлом ботинки. В руках у мужчин совсем не приветливо поблескивал садовый инвентарь: грабли, тяпки и вилы. На угрюмых, настороженных лицах читалось что угодно, только не радушие.
– Это и есть обещанный рождественский прием? – прошептала Эми.
Доктор выглядел смущенным. Видимо, он тоже заметил, что направленные на них вилы странно напоминают копья. Именно поэтому в следующее мгновение он раскинул руки в широком приветственном жесте и сделал шаг к пригорку.
– Хо-хо-хо? – попытал счастья он.
URL записиЗа окном настоящая февральская вьюга, а значит, пора разыграть самую снежную и звездную книгу по миру сериала "Доктор Кто"! Чтобы получить один из трех экземпляров романа Дэна Абнетта "Безмолвных звезд движение" в моем переводе, нужно:
1) сделать репост этой записи, ничего не вырезая и не убирая под кат (запись должна быть мне видна);
2) оставить в комментариях ссылку на свой репост;
3) получить от меня порядковый номер.
Через неделю, 16 февраля, генератор случайных чисел выберет трех счастливчиков, к которым отправятся книги.
Пересылка в любую точку мира - за мой счет. Джеронимо-о!
Аннотация: "На планете морфов наступает сезон зимнего пира - но ни у кого нет желания его праздновать. Многие тысячи лет морфы безропотно трудятся для того, чтобы превратить свою планету в подобие Старой Земли. Но с каждым годом это становится сложнее. Безжалостный холод уничтожает все, и, кажется, стуже не будет конца.
Доктор, Эми и Рори прибывают в город морфов не в самый удачный момент. Ведь они не ожидали, что Рождество для них обернется встречей со старым врагом Доктора - беспощадными Ледяными воинами..."
Читать отрывок
Дэн Абнетт
Безмолвных звезд движение
О Вифлеем, скорей усни,
С тобой благословение.
Пусть не затмят твои огни
Безмолвных звезд движение.
Надежды, страхи сотен лет
Сошлись в тебе сегодня:
Во тьме родился вечный Свет,
Ты – колыбель Господня!
– «О Вифлеем, скорей усни...»,
песня Старой Земли
Безмолвных звезд движение
О Вифлеем, скорей усни,
С тобой благословение.
Пусть не затмят твои огни
Безмолвных звезд движение.
Надежды, страхи сотен лет
Сошлись в тебе сегодня:
Во тьме родился вечный Свет,
Ты – колыбель Господня!
– «О Вифлеем, скорей усни...»,
песня Старой Земли
Веста проснулась рано утром – еще до первых звуков Пастырского колокола, который возвещал начало трудового дня. Из-за горизонта не пробивалось ни одного солнечного луча. Девушка торопливо оделась в темноте: ворох шерстяных юбок, одна поверх другой, теплая шапка и две шали. И, конечно, перчатки – их сшила для нее Белла. Господи, как же холодно... Веста не видела, но чувствовала, как стремительно краснеют нос и щеки. Глаза заслезились, и изо рта вырвалось облачко пара.
Холод был нестерпимым. Он таил в себе угрозу, а не обещание – что бы там ни говорили Билл Рокот и остальные. Зиме давно следовало уйти, но она становилась лишь злее. Веста жила на свете восемнадцать лет, но только в последние три года узнала, что зима может быть белой – и с каждым разом все белей.
Когда девушка сняла с крючка пальто, руки в перчатках онемели окончательно. За дверью клубились серые сумерки, слегка подсвеченные серебристым снегом. Веста отыскала ботинки и маленький горшок с домашними цветами, приготовленными с вечера. Затем ее пальцы ощупали крепкую двухметровую жердь, увенчанную садовым ножом. Летом она служила для подрезки ветвей, но теперь приобрела новое назначение: как говорила Белла, лучше узнать, глубок ли снег, прежде чем поставить в него ногу. Снег иллюзорно искажал ландшафт, маскируя ямы и пригорки. Казалось, он только и ждет, когда ты провалишься в какую-нибудь дыру, вывихнешь лодыжку и замерзнешь насмерть, дожидаясь подмоги.
Конечно, им говорили не выходить из дома в одиночку – особенно до рассвета и после заката, но это была обычная стариковская тревога. В деревне любили рассказывать про существ, которые скрываются в чаще, но такие побасенки предназначались для неразумных детей. У Весты были дела поважнее. Пусть старые псы пасут своих овец.
Взгляд девушки остановился на имени над ее крючком: «Харвеста Флоринс». Рядом – имя Беллы. За ним – пустой крючок. Белла не любила сантиментов: она была старше, а следовательно, умнее. А вот Весте Флоринс следовало поторопиться, если она не хотела опоздать на встречу.
Шонс Плуграйт сделал им металлические набойки на ботинки. Билл Рокот, Избранный, разрешил Шонсу пустить на обувь остатки корабельной обшивки – хотя, по правде сказать, осталось от нее не очень много. Каждый вечер, засыпая, Веста надеялась, что утром ей не придется засовывать ноги в эти колодки.
Но увы.
Ночью опять выпал снег, укрыв собой уже подмерзший наст и сделав очертания двора обманчиво-закругленными. Небо над ним переливалось всеми оттенками синего – такого же синего, как глаза Беллы. За горизонтом медленно разгорался рассвет, и Весте казалось, что она может пересчитать все звезды до единой. Крыши и трубы Белуги, запорошенные снегом, ярко выделялись на фоне кобальтового неба. За ними чернели голые деревья и постепенно восходящие горы Формеров. Облака дыма, струящиеся из труб на их вершинах, призрачно светились в темноте. Формеры располагались гораздо выше, чем дома морфов, а потому солнечные лучи каждое утро озаряли их первыми.
Веста включила солампу и, подвесив ее на жердь, осторожно двинулась по двору. Металлические набойки с хрустом ломали непрочный наст. Одной рукой девушка всаживала жердь в снег, а другой пыталась удержать ворох длинных юбок. В отдалении залаяла собака. Из коровника за домом Флоринсов донеслось заунывное мычание.
Веста свернула на Северную тропу, которая огибала колодец, а затем карабкалась в Леса, скрытые в тени Формера №2.
Дорога давалась с трудом. Небольшое удовольствие – семенить по земле, которая вот-вот грозится поглотить тебя с головой. Ноги уже ныли от напряжения. Веста на минуту остановилась и бросила взгляд на речки, которые еще осенью вращали колеса мельниц. Теперь они сверкали, будто застывшее стекло, – полосы совершенной неподвижности на границе между ночью и утром.
Входя в Леса, Веста уже понимала, что не успеет вернуться до того, как Пастырский колокол призовет жителей ее рассадника к ежедневному труду. Ничего, она сможет доделать работу после вечернего отбоя. Веста знала, что односельчане отнесутся к ее слабости с пониманием: обычно ей прощали час-другой в год.
Леса были укутаны тишиной. Деревья толпились вокруг, словно молчаливые стражи в белых шапках. Осень украла у них листья, но зима возместила пропажу теплыми снежными накидками. Солампа Весты начала мигать – заряд был на исходе. Впрочем, это уже не имело значения: воздух светлел на глазах. Голубое небо и белый снег постепенно окрашивались бликами восходящего солнца.
Внезапно Весте показалось, что за ней кто-то идет. Но вокруг царило совершенное безмолвие, и девушка списала все на игру воображения.
Кладбище располагалось в самом сердце Лесов – заповедный кусочек земли, средоточие тишины и покоя. Терпение почиталось среди морфов величайшей добродетелью, и здесь лежали наиболее терпеливые. Каждую могилу отмечал простой камень с надписью такой же четкой и безыскусной, как в прихожей Флоринсов.
Вот где спали бывшие хозяева опустевших крючков. Многие годы их хоронили здесь по соседству с другими семьями морфов. Мать Весты умерла так давно, что девушка ее почти не помнила. Тем не менее, проходя мимо камня с ее именем, Веста коснулась его со словами приветствия.
Сегодня она пришла к отцу, Тайлеру Флоринсу, которого унесла четыре года назад лихорадка. Он видел, как становятся холоднее зимы, и нередко ворчал из-за этого домашним, – хотя не дожил до настоящего льда и снега. Веста задумалась, чувствует ли он их теперь, туго спеленатый промерзшей землей. Отец всегда находил повод для беспокойства – и, разумеется, самую сильную тревогу вызывало у него будущее дочерей.
Веста нагнулась к могиле и отряхнула снег, почти скрывший его имя. Затем достала принесенные с собой цветы и поставила их в банку под камнем. Сегодня у отца была четвертая годовщина, и Веста тихонько рассказала ему, как скучает, не забыв добавить пару слов про сестру и новости рассадника.
Издалека донесся звон Пастырского колокола. Девушка поспешно склонила голову и попросила Пастыря присматривать за отцом, где бы он сейчас ни был. Затем Веста поднялась на ноги и, отряхнув юбку от снега, заторопилась обратно к дому.
Небосвод все еще был усыпан звездами. Внезапно одна звезда, мерцавшая над черными силуэтами деревьев на востоке, словно сместилась. Веста замерла и прищурилась. В рассаднике давно ходили слухи о бродячих звездах. Даже Белла признала, что однажды видела такую. Старики говорили, что это дурной знак, предвещающий наступление лютых холодов, но Веста находила в нем своеобразную загадку. Звездам полагается висеть на месте, а не летать по небу, как им вздумается.
Звезда медленно и бесшумно описала дугу и скрылась за деревьями. Веста бросилась за ней, надеясь взглянуть на чудо еще разок.
Тогда-то она и заметила следы.
Девушка почти перешагнула их. Отпечатки были так глубоко вдавлены в снег, что из-за теней казались черными, точно деготь. Цепочка следов тянулась с севера, пересекала Леса в самой их сердцевине и уходила дальше к Формеру №3.
Это были самые большие следы, которые Веста видела в своей жизни – даже больше, чем у Джека Перекопа, который лепил металлические набойки куда придется. Но девушку поразил не только их размер – длина шага тоже была огромной.
Веста остановилась и лихорадочно принялась искать объяснение увиденному. Может быть, следы подтаяли и расплылись?
Но на улице было морозно. Снег выпал всего несколько часов назад, и солнечные лучи не успели бы его растопить. К тому же Веста могла поклясться, что за ней из Белуги никто не шел – по крайней мере, не в северном направлении. Но следы были свежими: Веста легко могла указать, где пятка, а где носок.
Получалось, что незадолго до нее здесь прошел настоящий великан. Если бы Веста не задержалась у отцовской могилы для молитвы, то наверняка бы его повстречала. Их пути в точности пересеклись.
Весту охватил страх. Руки в перчатках принялись дрожать, и отнюдь не от холода. Белуга внезапно стала немыслимо далекой: слишком далекой, чтобы добежать до дома по открытой местности или хотя бы позвать на помощь. Веста даже не могла набраться храбрости, чтобы просто переступить эти чудовищные следы. Ей казалось, что великан непременно это почувствует и вернется, чтобы познакомиться с нахалкой поближе.
Веста повернулась и бросилась обратно, в тень кладбища. Солнце еще не взошло, и в предрассветных сумерках отцовская могила выглядела самым надежным местом.
Увы, стоило девушке вбежать под сень деревьев, как из сплетения ветвей показалось живое существо – захлебывающееся рычанием, словно разъяренный пес, и ни на миг не сводящее с нее налитых кровью глаз.
Существо, созданное для убийства.
Глава 1
Одним холодным зимним днем
Одним холодным зимним днем
– Ух ты, – сказала Эми, не сумев сдержать легкого удивления. – Отличная посадка.
– Рад, что ты оценила, – просиял Доктор и принялся опускать рычаги с торжеством органиста, который только что отыграл лучший концерт в своей карьере.
– Тогда почему ТАРДИС стоит криво? – озадачился Рори.
– Криво? – невозмутимо переспросил Доктор, протирая консоль носовым платком.
– Ну, набекрень, – пояснил Рори. – Под углом.
– Ничего подобного, – возразил Доктор.
– Ну-ка, выпрямитесь, – скомандовала Эми.
Мужчины подчинились. Затем Рори бросил многозначительный взгляд на заднюю лестницу, которая почему-то стала горизонтальной.
– О, – сказал Доктор.
– Да, слегка кривенько, – признал он после секундного раздумья.
– Что ж, возможно, это и не лучшее приземление в истории ТАРДИС, – заключил он еще через мгновение.
– Кривенько? – скептически уточнила Эми.
– Ну хорошо, кривовато, – откликнулся Доктор, цепляясь за боковые перила и подтягиваясь на них к выходу. – Но не более того.
– Решили поупражняться в словообразовании? – поинтересовался Рори.
– А я думала, что у ТАРДИС хороший стабилизатор, – заметила Эми, карабкаясь по острым граням лестницы в гардеробную.
– Ладно, неважно, – примирительно сказал Рори ей вслед. – Я и не думал жаловаться. Ну, когда сказал, что ТАРДИС стоит криво.
– Кривовато, – хором поправили его Эми и Доктор с двух сторон.
– Все равно, – сказал Рори. – Я не собирался жаловаться. И сейчас не жалуюсь. Приземляйтесь набекрень, сколько душе угодно. Я просто хочу удостовериться, что мы прикривились там, где надо. Вот и все. Если ТАРДИС кривовато стоит там, где надо, то все отлично. Никаких проблем.
Доктор замер перед дверью, кое-как развернулся и, цепляясь за перила одной рукой, торжественно возложил вторую на плечо Рори.
– Рори Уильямс Понд!
– Вообще-то, я не...
– Рори Уильямс Понд, разве я не обещал вернуть тебя домой к Рождеству?
– Гм... Да.
– Вернуть тебя домой на Землю к Рождеству?
– Да. Если быть точным, в Лидворт, рядом с Глосте...
– Слишком много подробностей! – запричитал Доктор. – Как же вы любите эти мелочи. Вернуть вас домой к Рождеству – таков был уговор?
Рори молча кивнул.
– Оставляет большой простор для толкований, не правда ли? – сказала Эми, выбираясь обратно в комнату управления. Теперь на ней были сапоги и теплое шерстяное пальто. – Я имею в виду, ты не спросил у нас точный адрес. И к какому именно Рождеству ты нас вернешь, мы тоже не оговорили.
– Господи, только не это, – застонал Рори.
– Я обещал вернуть вас домой к Рождеству, – повторил Доктор. – И верну. Хотя, может быть, слегка кривовато.
Внезапно его взгляд упал на наряд Эми.
– Пальто?
Девушка уже застегивала пуговицы.
– Ау? Рождество? Лидворт? Я что-то упустила?
– Гм, точно, – Доктор задумчиво подергал бабочку, как будто она имела прямое подключение к термостату. – У меня где-то было пальто. Очень теплое пальто на меху... Интересно, куда оно подевалось.
Эми с подозрением взглянула на Рори.
– А ты так и пойдешь в свитере?
– Именно, – кивнул он, демонстративно складывая руки на груди.
– Не боишься разочароваться?
– Сложно разочароваться, если не очаровывался.
Доктор распахнул двери, и в ТАРДИС ворвалась струя холодного воздуха, окрашенная серебристой пыльцой – словно кто-то стряхнул иней с огромной морозилки.
– Ух ты, – сказала Эми.
– Ну, что я говорил? – торжествующе улыбнулся Доктор и сделал глубокий вдох. – Я уже слышу перезвон рождественских колоколов!
Выйдя из ТАРДИС, они сразу же провалились в снег – искристый, девственно-белый покров в полметра толщиной. Небо отливало совершенной лазурью, а солнце светило не по-зимнему жарко. Вокруг расстилался неподвижный лес, и каждое дерево казалось сахарной статуэткой.
– Как красиво, – выдохнула Эми, не сумев сдержать улыбки.
– Празднично, не так ли? – кивнул Доктор.
– Для начала – праздновато.
– Тут здорово, – сказал Рори. – Сомневаюсь, что это Лидворт, но тут здорово.
– Разумеется, это Лидворт! – возразила Эми. – На окраине Лидворта был точно такой лес. Ну, или роща. Маленькая.
– Да ну? – усомнился Рори. – Прислушайся.
– К чему?
– Просто прислушайся.
Все замолчали.
– Ничего не слышу, – наконец сказала Эми.
Рори многозначительно поднял бровь.
– Это еще ничего не доказывает!
– Никаких машин? Ни одной птицы?
– Еще слишком рано. Сегодня же Рождество.
– Не так уж рано. Взгляни на солнце.
– Может, дороги завалило снегом.
– У нас никогда не выпадает столько снега.
– Значит, это Лидворт додорожных времен.
– То есть все-таки не наш Лидворт, – вспыхнул Рори.
Эми решительно зашагала к Доктору, оставляя после себя глубокие воронки в снегу.
– Скажи ему, что мы в Лидворте!
Но Доктор был слишком занят изучением ТАРДИС. Судя по траектории, будка долго скользила по льду и наконец затормозила об особенно несговорчивый сугроб, при этом слегка откинувшись назад.
– Это объясняет кривоватость, – постановил Доктор, оббежав корабль по кругу. – Плоскость оказалась недостаточно плоской! Впрочем, не берите в голову. С такого ракурса это выглядит почти щегольски. Я бы даже сказал, кривовантно.
– Скажи ему, что мы приземлились, где надо, – с нажимом повторила Эми.
Доктор наконец оторвался от разглядывания и ощупывания будки.
– Разумеется, мы приземлились, где надо! Мы в самом сердце Рождества! Рождество вокруг нас, оно разлито в каждом кубическом миллиметре воздуха! Я уже чую запах рождественского пудинга, пирогов и цукатов. Рождественские индейки возносят последние молитвы, готовясь окончить свой путь в желудках счастливых лидвортцев. Разве вы не слышите веселые песни и звон елочных игрушек? Лично я…
– Это Рождество 2011 года в поселке Лидворт на планете Земля? – перебил его Рори.
Доктор приложил палец к губам и бросил вокруг заговорщицкий взгляд.
– Давайте это выясним, – наконец сказал он, вытаскивая ногу из сугроба. – Если мы не в Лидворте – заметьте, это лишь предположение, – значит, ТАРДИС отправила нас в самое рождественское из всех рождественских мест во вселенной, а одно это обстоятельство делает любую критику совершенно неуместной!
– Вечно он так, – пожаловался Рори, когда им с Эми пришлось перейти на рысь, чтобы поспеть за Доктором.
– А ты будто еще не привык, – ответила девушка.
Троица принялась карабкаться на пригорок, за которым виднелся просвет в деревьях. Солнце придало нестерпимый блеск снежному покрову, и путникам приходилось щуриться, чтобы разглядеть дорогу. Каждый шаг давался все труднее. Эми поскользнулась и чуть не села в сугроб. Рори так развеселился от этой картины, что сел в сугроб на самом деле – впрочем, это мало его огорчило. Отсмеявшись, Эми протянула руку и вытащила мужа из снега. К этому времени Доктор уже взобрался на пригорок, хаотично размахивая руками для равновесия и при этом умудряясь распевать «Бубенцы, бубенцы радостно галдят».
– Ну же! – подбодрил он спутников. – В припеве нужен хор!
– Мы даже встать не можем! – крикнула в ответ Эми. – Давай ты пока попоешь за троих?
– Не нарушайте мой замысел! – завопил Доктор, подпрыгивая от нетерпения. – Где вы там застряли?
Наконец подъем остался позади, и перед ними открылся удивительный вид: густо заснеженные рощи, поля, холмы и далекие горы лежали под безоблачным небом, словно картинка со святочной открытки.
– Дух захватывает, – наконец сказала Эми.
– Пожалуй, – согласился Рори. – Хотя это и не Лидворт.
– Видимо, нет, – признал Доктор.
– Разве что Лидворт девятого века? – предположил Рори.
– Это с горами-то? – усомнилась Эми.
– То есть вы согласны, что это место даже не лидвортоподобно?
– Но выглядит миленько, – сказал Доктор.
Этот аргумент возражений не вызвал, так что следующую пару минут путники просто любовались пейзажем.
– А это что? Деревня? – вдруг спросила Эми.
– Чем-то мне не нравятся эти горы... – пробормотал Рори.
– Деревня? – не понял Доктор.
– Прямо за деревьями, – и Эми ткнула пальцем в ближайшую рощу. – Видите? Где-то в миле отсюда.
– Похоже на правду, – кивнул Доктор.
– Горы, – сказал Рори, заслоняя глаза от слепящего солнца. – Очень подозрительные.
– Еще бы, – сказал Доктор. – На мой вкус, это вообще не горы. Ну, все вперед!
И он заскользил вниз по холму.
– Ты куда? – окликнула его Эми.
– И что значит «это не горы»? – крикнул Рори.
– Пора навестить эту милую деревушку! – объявил Доктор. – Раз уж мы здесь оказались. Нас ждет истинно рождественский прием! Кто хочет индейки?
Рори и Эми обменялись встревоженными взглядами.
– Что ты имел в виду? – повторил Рори. – Эти горы только гороподобные?
– Ну же! – завопил Доктор, с размаху вбегая на поле. – Вы только принюхайтесь! Боже мой, какой воздух! Надо оставить место для пудинга.
Эми покачала головой и начала осторожно спускаться. Рори секунду помедлил и плотнее обхватил себя руками.
– Знаешь что? Здесь и вправду холодно.
– Да ладно тебе!
– Вам-то хорошо говорить, мисс Шерстяное Пальто, – пробурчал Рори. – Слушай, тут очень красиво, но как-то... мертво. Даже птиц нет. И этот проклятый мороз...
Доктор развернулся на каблуках и театрально вскинул руки.
– Чертовски верное наблюдение! Морозный солнечный денек – именно то, чего ждут люди от самого рождественского Рождества. Не понимаю суть претензии.
– Можно я хоть за курткой схожу? – попросил Рори. – Здесь правда холодно. И даже если это самое рождественское Рождество из всех рождеств в моей жизни, я бы предпочел встретить его без обморожения.
– Слушай, он уже посинел, – забеспокоилась Эми.
– Всего две минуты, – сказал Рори. – Обещаю.
Доктор улыбнулся.
– Разумеется. Мы будем ждать прямо здесь. Благо пейзаж, как вы любезно признали, выше всяческих похвал.
И рука Доктора стремительно нырнула в карман пиджака. В следующую секунду ключ серебристо вспыхнул на солнце и приземлился точно в ладони Рори.
– Две минуты, – повторил тот и скрылся за пригорком.
Эми и Доктор вернулись к созерцанию вида. Солнце светило жарче с каждой секундой, и Эми пришлось приложить рукавицу козырьком ко лбу.
– Что ты там говорил про горы?
– Просто думал вслух.
Последовала длинная пауза.
– С ним точно все будет в порядке?
– Он же пошел за курткой.
– Надо было пойти с ним.
– Думаю, с курткой он справится.
Эми искоса взглянула на Доктора.
– Нам нельзя разделяться. Не сейчас. Мы только что прибыли в незнакомое место и сразу разделились. Нас хотя бы двое, а он там один. Что, если он попадет в переплет и не сможет позвать на помощь? Что тогда?
Доктор внимательно изучил выражение спутницы.
– Ты имеешь в виду, – осторожно начал он, – что пока мы пели и бегали кругами, это могло привлечь чье-то нежелательное внимание?
– Именно.
– Отлично, давай составим Рори компанию, – поспешно согласился Доктор.
Спутники развернулись к пригорку – и остановились как вкопанные.
Потому что с вершины на них смотрели шестеро мужчин в тяжелой темной одежде. На всех были капюшоны, варежки и окованные металлом ботинки. В руках у мужчин совсем не приветливо поблескивал садовый инвентарь: грабли, тяпки и вилы. На угрюмых, настороженных лицах читалось что угодно, только не радушие.
– Это и есть обещанный рождественский прием? – прошептала Эми.
Доктор выглядел смущенным. Видимо, он тоже заметил, что направленные на них вилы странно напоминают копья. Именно поэтому в следующее мгновение он раскинул руки в широком приветственном жесте и сделал шаг к пригорку.
– Хо-хо-хо? – попытал счастья он.
@темы: Доктор Кто
-
-
10.02.2015 в 10:17-
-
10.02.2015 в 15:37Прошлый сезон ужасно закончился.
-
-
10.02.2015 в 16:27Ты про Терминус или про больничку?
-
-
10.02.2015 в 16:54-
-
10.02.2015 в 21:52